1
Пекарь в шестом поколении — об ответственности, традициях и наследии прошлого.
У меня больше 20 лет был бизнес в Германии, но его пришлось продать. После введения евро цены выросли, и маленькой компании стало трудно выживать. Крупные производители могут закупать большие объемы муки по более низким ценам и не особо заботиться о качестве продукции. Мы себе этого позволить не можем.
Зато у меня появилось время поехать в гости к друзьям в Россию. Шел 2004 год, мы гуляли по Москве, и я обратил внимание, насколько дорогие здесь пирожные. «Нужно приезжать и открывать свое дело», — сказал я, но тогда не думал, что так и случится.
О Саратове до приезда я даже не слышал. Работу здесь мне предложили друзья. Сейчас у меня небольшой семейный бизнес: мы с женой и еще три человека.
Некоторые рецепты я привез с собой из Германии. Пеку пирог по рецепту своего дедушки: внизу тонкий слой теста, потом фруктовый конфитюр и сверху пышное творожное суфле. Я пекарь в шестом поколении, а фамилия Беккер так и переводится — «пекарь».
Мы готовим и продаем не только немецкую выпечку, но и другие национальные сладости: итальянские пирожные, швейцарские печенья, татарский чак-чак, русские пироги и торты — всего около 400 видов. Меняем ассортимент в зависимости от времени года, актуальных праздников. Например, зимой печем немецкие печенья с имбирем и шоколадом, а к Пасхе — куличи.
Работать приходится много. Но каждый день складывается по-разному: иногда работаешь 4-5 часов, а иногда 14-15. Свободное время я в основном провожу с семьей, с внучкой, хожу в лютеранскую церковь, летом ездим на дачу.
На путешествия не хватает времени. Из российских городов я был только в Москве, Самаре, Саратове, Балакове, Вольске и Марксе. Вот стану пенсионером, тогда и буду ездить.
Мои друзья за границей знают о России очень мало. Знают Москву, Санкт-Петербург — по аналогии с Венецией, и Самару — там делают «Ладу», эти автомобили покупали жители Восточной Германии.
В Европе о России много негативной информации. Ситуация немного изменилась после чемпионата мира по футболу, мои знакомые немцы говорили мне: «Мы увидели другую Россию, и мы обязательно приедем еще раз!» Оказавшись здесь, я тоже увидел страну другими глазами.
Москва меня просто поразила. Очень красивый город, станции метро в мраморе. Но очень много людей, и все время пробки.
Когда я впервые приехал в Саратов — это был шок. Здесь так много старых домов, и мне очень нравится эта архитектура, но многие здания в очень плохом состоянии. И еще я подумал: «Какой большой город!» Сейчас он для меня как деревня, ведь здесь все друг друга знают. А я родился и вырос в небольшом городке Hohen-Neuendorf (Хоэн-Нойендорф) под Берлином. По вашим меркам это поселок — в нем тогда было всего 15 000 жителей.
Немецкие футбольные болельщики
Волга — это чудо! У нас ничего подобного нет. Когда я привез сюда маму, мы вышли к Волге, и другого берега не было видно из-за тумана. Мама спросила: «Франк, мы на море?»
Некоторые местные привычки мне не нравятся. Я не понимаю, как можно идти по улице, есть семечки и разбрасывать шелуху. А рыба с пивом — это же невозможно! В Германии к пиву полагаются, например, брецели или другие закуски, но никак не сушеная рыба.
Дома мы едим русские блюда. Мне нравится, как жена готовит борщ, куриное филе, блины, сырники. А вот сельдь под шубой я не люблю.
Скучаю по немецкой кухне. Здесь мы такие блюда готовим редко: картофельные клецки, омлет со шпинатом, красная капуста — вот этого не хватает, когда-то мама готовила, а рецепты я не помню. Люблю булочки с сырым фаршем — когда приезжаю в Берлин, сразу покупаю их, а мои русские друзья не понимают, как это можно есть.
В будущем планирую повышать качество нашей выпечки, а вот объемы увеличивать не намерен. У нас два магазина в Саратове, наверное, можно было бы открыть еще один. А настоящая мечта — маленькая семейная кофейня: кофе, пирожные, мороженое. Но это стоит очень дорого.
Холодов не боюсь: у меня есть валенки! Мне нравится местный климат, только эта зима плохая — очень много снега.
Россия должна быть благодарна своим женщинам. Как-то я шел с работы и увидел такую картину: женщина чистит лопатой от снега тротуар и дорогу, а мужчина стоит и смотрит. И почти у каждого мужчины здесь есть любовница. Да, женщин в стране больше, и для нации это очень хорошо: всегда будет народ, есть кому рожать детей.
Kartoffelkloesse — картофельные клецки
Русские женщины не такие эмансипированные, как в Германии. Они более домашние, семейные. Немецкая женщина прежде, чем выйти замуж, подумает — а сколько у него денег?
В России множество мужчин пьет, но и в Германии появилась такая проблема. После создания Евросоюза многие потеряли работу, они вынуждены сидеть дома и заниматься хозяйством, а какому мужчине это понравится?
У меня здесь не было отрицательного опыта в общении с людьми. Для меня вообще не важны национальность или религия. Я знаю мусульманина из Сирии, человека из Бангладеш, многих русских. Бог только один, а плохие люди есть в каждой стране, но 90% здесь — хорошие люди.
Но здесь очень много работы для властей. Раньше в Саратове работали оборонные предприятия, и он был закрытым городом, а сейчас у людей во власти закрыты головы. Они не смотрят вперед, не видят, что можно сделать для города. Саратов — очень красивый и модный город, но ему необходимы инвестиции из Европы. А чтобы пришли инвесторы, нужны две вещи: международный аэропорт и международный университет. Если будет транспортная доступность, инвестор придет и привезет с собой свою семью, детей, а им нужно где-то учиться. Но это нужно было делать еще лет 10-15 назад.
Для вас важен престиж, а для нас не важно, как ты выглядишь. Что делает русский человек, получив прибыль? Покупает большую дорогую машину. Он не вкладывает деньги в производство, не развивает его, не смотрит вперед. В Германии даже миллионеры ездят на скромных «фольксвагенах» или «ауди».
Но я думаю, виноваты не люди, а коммунизм. Люди привыкли работать на больших государственных предприятиях: там не важно, как ты выполняешь свою работу, все равно получишь зарплату. Никто не несет личной ответственности за то, что он делает.
Выездная торговля продукцией собственного производства
Я помню, как пала Берлинская стена. Это было в четверг вечером. Каждый день в 20:00 показывали новости, я смотрел оба канала — восточный и западный, там сказали: граница открыта. Я не поверил, решил, что это шутка. Но мне позвонили мои работники и сказали: «Завтра мы не придем на работу, мы идем в Западный Берлин». А я ответил им: «Не верьте, это же просто слова, этого не может быть». Тогда многие радовались объединению, но оно принесло с собой много проблем. Например, повысили пенсионный возраст.
В школе с русским языком у меня все было хорошо. Я учил его с 5-го по 10-й класс, получал четверки и пятерки. Но потом я 30 лет не говорил по-русски, и вспоминать было тяжело. Что у нас мужского рода, у вас — женского, а чего стоят твердый и мягкий знак! Моя супруга — русская, она филолог, ругает меня за то, что я до сих пор плохо говорю по-русски. Но ведь чем старше, тем труднее учить язык. Да, наверное, я говорю неправильно, с ошибками, но, главное, меня здесь понимают. Я учу русский на практике, без учебников: разговариваю с людьми, смотрю фильмы.
Россия — это не страна, это континент. И чтобы навести здесь порядок, нужно, чтобы сменилось два-три поколения. Русские во многом похожи на немцев, они хотят делать все быстрее, лучше и экономнее.
В Германию возвращаться не собираюсь. Было много предложений о работе в Москве и Питере, но я не согласился: из Москвы возвращаюсь с больной головой. В Саратове тише, меньше пробок, нет этих огромных расстояний и не нужно ехать в метро, как селедка.
Саратовская государственная консерватория имени Л.В. Собинова (СГК) — высшее музыкальное учебное заведение города
Я люблю Саратов. Когда начинаю скучать по Германии, я иду на проспект Кирова — бывшую Немецкую улицу, вижу консерваторию, гостиницу «Волга», неподалеку оперный театр… И тогда я говорю себе: «Франк, здесь ты тоже дома!»
© 2017-2020, «Туризм на минималках». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем ссылка на сайт обязательна. * 
* XML, HTML