Александра Маринина: о 90-х, новой книге и планах на будущее

07.12.2017 17:11

Марина Анатольевна, вы собрали книгу из народных историй «Были 90-х». О 90-х написано и рассказано много, и в обществе сложилось устойчивое клише: 90-е годы – это рэкет, обман, малиновые пиджаки и, вообще, годы тотальной агрессии. А было ли что-то приятное в ту эпоху, о чем приятно вспомнить сейчас и о чем поговорить? О чем вспоминали участники вашего народного проекта?

Малиновые пиджаки и рэкет — это действительно составляющие 90-х, но это лишь одна из сторон этого времени, которая коснулась жизни далеко не всех. По другую сторону находимся мы сами, со своими разрушенными или перестроенными в определенном смысле жизнями. И это для меня в этом проекте было самым интересным, потому что я тоже ожидала, что все будут присылать истории про ужасы, боль, слезы, трупы, «наезды»… И тексты про это были, но их было очень мало. Значительно больше нам писали о том, как люди в 90-х оказывались перед необходимостью забыть о собственных планах и желаниях, о собственных вкусах и предпочтениях, пересматривали систему своих ценностей и выживали в той действительности, которая на них обрушилась.

Для меня самыми интересными были истории, присланные людьми, которые были вынуждены сменить род деятельности, чтобы не умереть с голоду. И очень любопытны рассказы тех, кто работу не сменил, не смотря на то, что жил очень трудно и бедно. Есть совершенно замечательная коротенькая история от библиотекаря. Она рано овдовела, осталась с сыном-подростком и когда поняла, что на ту зарплату, которая у нее была, выжить ей будет крайне сложно, у нее был соблазн уйти туда, где больше платят, заняться чем-то другим, чтобы только заработать побольше денег. Но она преодолела этот соблазн – решила продолжать заниматься любимым делом, стала еще более нагружать себя, брать дополнительную работу в других библиотеках. И она выжила в то непростое время, до сих пор работает в библиотеке и счастлива на своей работе как может быть счастлив профессионал, который любит и ценит то, что он умеет делать.

Когда вам предложили стать автором-составителем такой книги, что вас заинтересовало в 90-х, почему вы согласились?

Честно говоря, я согласилась на эту работу не потому, что мне была очень интересна эта эпоха, а потому что это был новый для меня род деятельности. Мне интересно пробовать себя в новом деле, интересно, получится у меня или нет. Я люблю учиться. Здесь мне нужно было прочитать каждую историю, проанализировать ее, подумать, для какого раздела сборника она подойдет, какое оглавление у меня получается…

А какие были ваши 90-е? Для вас и для вашей семьи?

Для меня и моей семьи они были очень интересными. До 1994 года я еще занималась научной работой, потом — административной. До 1998 года я еще служила в МВД. Научной работой было очень интересно заниматься, потому что отменили цензуру, и мы уже могли не писать в своих работах о влиянии съезда КПСС на достижения отечественной криминалистики. До этого половина научных текстов публиковались с обязательными ссылками на Ленина и партсъезды и, обязательно, на речи Брежнева, а потом — и Черненко, и Андропова. И было очень многое в криминологии, которая определяла условия и объясняла причины преступности в обществе, о чем нельзя было писать, потому что «мы идем к светлому будущему и ничего плохого, что может провоцировать преступность в развитом социализме, нет и быть не может». А с 1990 года можно было рассказывать правду и писать все как есть. И эти годы были временем научного кайфа. Мы писали о том, о чем думали, делали честные и верные прогнозы, насколько это позволял нам делать накопленный опыт того времени. Но главное – мы перестали слышать окрик «Нельзя!» и поучения типа «Пиши менее конкретно, более обтекаемо…». Кроме того, в 1991 году я начала пробовать писать детективные истории, совершенно не ожидая, что их когда-то кто-то опубликует. Первые три года их публиковал только журнал «Милиция». И когда в 1995 вышла первая книга в издательстве «Эксмо» — в твердом переплете, такая красивая, типографским шрифтом набранная — я была совершенно счастлива.

Шок «девяностых» со мной, как и с другими, приключился однажды в 1992 году, когда «отпустили» цены и после работы мы пошли в магазины и поняли, что нашей зарплаты теперь мало на что хватит. Сразу пришлось много от чего отказаться. И если в конце 1991 года я с инструктором начала обучаться вождению автомобиля и стоимость его услуг была вполне мне по карману, то в первых числах января 1992 года цена выросла в три раза и пришлось от этой затеи отказаться. Так что научиться водить машину мне так и не довелось.

И вы до сих пор не пробовали получить права?

Нет. Я поняла, что это знак судьбы и потому уже больше не пыталась.

Раз мы о «девяностых», то нельзя не вспомнить персонаж, рожденный в эту эпоху — Настю Каменскую. Планируете ли вы сейчас вернуть ее читателям?

Я не знаю. У меня нет пока планов и не бывает их никогда. Как правило, я хорошо понимаю, что будет в книге, которую я пишу сейчас или обдумываю то, о чем буду писать. Что мне захочется писать потом, я не знаю. Каменская у меня была относительно недавно. Вполне возможно, я к ней вернусь, но это зависит от того, о чем я захочу написать и какие персонажи мне для этого понадобятся.

То есть для того, чтобы ей дать пищу для размышлений сейчас, в условиях нынешней реальности. Кстати, как вам наша нынешняя жизнь? Вы довольны тем, что сейчас происходит в стране? И если нет, то чем?

Я не довольна тем, что сейчас происходит в стране. Но я не беру на себя смелость говорить обо всех сферах жизни, потому что я не эксперт, не обладаю достаточной информацией. Я могу судить только о правоохранительной системе и о социальной, как пенсионер. И то, что я вижу — ужасно. И при том, что я человек здравый и если всем очевидно, что все плохо и неправильно и все делается для ухудшения, значит работает какой-то механизм принятия решения или прогнозирования развития событий, мне неведомый. Я не верю, что наверху сидят одни идиоты, так не бывает. Наверху сидят такие же люди, которые ходят рядом с нами и их интеллектуальный потенциал распределяется по «кривой Кетле». Примерно 50% — это средний стандартный уровень, а остальные 50% делятся по 25% — в сторону ухудшения и в сторону гениальности. И там наверху — то же самое. Если среди них есть не очень умные люди, то по статистике их не более 7%. Остальные должны быть вменяемыми. И если они не предпринимают ничего, чтобы эту ситуацию изменить, значит есть какие-то объективные обстоятельства, которые не позволяют им это сделать. Что это за обстоятельства, я не знаю, но я верю, что они есть. Очень плохо живут пенсионеры. Очень плохо у нас со здравоохранением, не только с бесплатным, но и с платным. Очень много неквалифицированных врачей. Кстати, это мы сейчас пожинаем плоды 90-х, когда в подземном переходе можно было купить любой диплом и профессиональный сертификат. Много людей таким образом выкупило себе профессионализм. Вот такие у нас получились врачи, учителя, преподаватели вузов, которые, якобы, кандидаты наук, не написавшие самостоятельно ни одной статьи, не говоря уж о диссертации. Что поделать! Наверное, это нужно пережить и переживать это мы будем очень долго, потому что те, кто занял профессиональную нишу, не имея образовательного бэкграунда, сегодня учат других. Наверное, еще пару поколений надо пережить, пока, наконец, появятся хорошие преподаватели, способные подготовить хороших специалистов.

С другой стороны, сейчас очень много людей обучаются за рубежом, где учат иначе.

За границей учат хорошо тех, кто там живет, кто будет работать в тех условиях, для той культуры и экономики. Человек, получивший образование за границей, не может эффективно приложить свои знания здесь. Это иллюзия. Такое образование не годится для наших реалий.

В этом году вышли разные ваши книги. Двухтомник «Цена вопроса», двухтомник «Были 90-х». Какая книга будет следующей, и насколько она будет объемной?

Это не от меня зависит. Я пишу, как пишется, а издательство по итогам подготовленной рукописи принимает решение, в каком количестве томов издавать. Я пишу ровно то количество текста, которое мне необходимо, чтобы выписать идею, которая мне интересна.

И все-таки, когда нам ожидать от вас очередную новинку?

Не могу сказать. Я сейчас обдумываю, варю в голове сюжет. Текст я еще не начинала. Конечно, мне хочется не нарушать традицию, сдать рукопись в июне, чтобы в конце августа-начале сентября книга вышла, и я бы смогла ее представить на ММКВЯ.

Хотя бы чуть-чуть приоткройте завесу тайны! Хотя бы назовите жанр, кто главный персонаж — мужчина или женщина, время?

Время наше — 2017 год. Персонажи будут — и молодые 20-25 лет, и в возрасте — 60-70 лет. Полиции не будет, трупов тоже не планирую… Ну, может в прошлом что-то такое случится в жизни персонажей, как повернется сюжетная линия. Пока не планирую. Это будет не совсем детектив, но некая детективная ниточка в книге будет.

Заинтриговали. И последний вопрос. Интервью выйдет в январе, в начале нового года. Пожелайте, пожалуйста, что-нибудь читателям «Семи дней».

Пожелание короткое: что бы ни случилось, не отчаивайтесь! Все, что имеет начало, имеет и свой конец. И если сегодня полоса черная, то она скоро закончится, придут белые дни!