Владимир Финогеев: Друг парадоксов и долгожителей

13.04.2018 11:38

«Расскажи, пожалуйста, когда ты смотришь руки человека, ты можешь с одного взгляда на них определить, будет ли твой собеседник долгожителем?» — спросил меня Слава. «Одного взгляда, пожалуй, мало». — «Ну хорошо, ты можешь бросить второй и третий. Например, есть такое, что у долгожителей особые пальцы или ногти необычной формы — так что, осмотрев руки, ты можешь понять перспективы?» — «Ну что тебе сказать на это? Я изучил около 200 человек в возрасте от 80 до 100 лет. Если говорить честно, объективно, то по форме пальцев вряд ли возможно определить долгожителей. Хотя две маленькие зацепочки есть». — «Ну расскажи хотя бы о них». — «Сначала расскажу о традиции, о том, что уже обнаружено, а потом о своих наблюдениях». — «А что ты имеешь в виду под традицией?» — «Так иногда говорят о хиромантии». — «Ага, маскируетесь под науку? Мол, мы, хироманты, не занимаемся лжеучениями, у нас давние традиции». — «Мы не маскируемся. Мы действительно занимаемся научным поиском. Ведь что делает наука? Она наблюдает, делает выводы, потом проверяет наблюдения и выводы, ищет закономерности. И мы так же». — «Хорошо, убедил, перейдем к делу», — перебил Слава. «Традиция полагала, что для долгожителей характерен длинный мизинец. Если кончик мизинца доставал до середины первой фаланги безымянного пальца, то человек проживал до ста лет. Если кончик касался межфаланговой складки, то до 90 лет. Если не касался — до 70, если явно не доставал — до 60 и так далее». — «Первая фаланга — это какая?» — спросил Слава. «Надо считать сверху. Еще ее называют ногтевой фалангой». — «Ага», — понимающе сказал Слава. Он открыл ладони, растопырил пальцы и рассматривал то левую, то правую руку, поворачивая голову. «Смотри-ка! У меня, кажется, весьма длинный мизинец. Ну что же, это заслуженно! — с чувством собственного достоинства произнес он. — Столько нами говорено о методах долгожительства, столько перепробовано! Кстати, ты научился жонглировать? Нет?! Тогда отдавай три апельсина, которые я тебе одолжил». — «Они были использованы другим способом». — «С тобой все ясно, — презрительно сказал Слава, — раб желудка». — «Можно я несколько убавлю твой оптимизм? Ты слишком широко развел пальцы. Правило тут такое: для измерения подлинного соотношения ты должен прижать свой мизинец к безымянному пальцу». — «Ого-го! — триумфально закричал Слава. — Ты видишь?! Мизинец длиннее, чем безымянный. Это что же, я проживу до двухсот лет?» — «Так, — строго сказал я, — не надо вытягивать мизинец, а остальные пальцы подгибать. Не надо нервировать пенсионный фонд. Вытяни все пальцы и прижми мизинец к безымянному». Слава неохотно подчинился. «Ну вот, — я ткнул указательным пальцем, — мизинец не доехал даже до первой межфаланговой складки безымянного». Слава сделал испуганное лицо, сказал с ужасом, впрочем притворным: «Я умру молодым?» — «Расслабься, — ответил я. — Этого не произойдет по двум причинам». — «Каким, доктор?» — «Во-первых, ты уже не молод. Ты уже на пенсии». Слава выгнул брови. «Во всяком случае по паспорту, — смягчился я, — так-то, конечно, ты еще ого-го! Во-вторых, из 200 человек, которых я посмотрел, длинный мизинец наблюдался примерно у 30%. Тем не менее остальные 70% умудрились стать долгожителями. Так что не горюй. Вот взгляни на руки Сергея Владимировича Михалкова, он дожил до 96 лет (рис. 1), и мизинец у него довольно длинный. Правда, на отпечатке он несколько отошел от безымянного, так что мы не можем указать его точное отношение к первой фаланге. А вот рука человека, чей мизинец не доходит до первой складки безымянного. Тем не менее ему сто лет, и он жив и бодр». Слава рассматривал руку Михалкова. «Слушай, он же гений, а где это написано?» — «Гениальность проявляет себя в совокупности морфолинейных данных». — «Может, ты бы выделил два-три показателя, чтобы удовлетворить жажду профана узнать по дешевке что-то полезное?» — «Традиция выделяла несколько признаков, во-первых, длинную первую фалангу безымянного». Слава перевел взгляд на отпечаток: «Эта фаланга у него длинная? Что ты скажешь?» — «А ты сам как находишь? Понимаешь, в нас есть некое интуитивное чувство меры и отношений, которое позволяет довольно точно судить по внешнему виду без измерений». — «Мне кажется, она длинная». — «Фаланга книзу заужена, и это создает впечатление ее выделенности. Она довольно длинная, и это визуально очевидно. В этой фаланге кроется художественное мышление. Второй признак — длинная первая фаланга указательного пальца». — «Этот признак наблюдается», — сказал Слава. «Ты прав, фаланга и длинная, и массивная . Она также «отвечает» за особую социальную восприимчивость и чуткость». — «Это что значит?» — «Многое. Во-первых, художественная идея, «созданная» обладателем безымянного пальца с длинной фалангой, гениально «вписывается» в социальный момент, отражает запрос общества, кроме того, человек очень точно и правильно определяет свое место в социуме, реалистично оценивает себя и внешний мир, свои возможности и пределы влияния. Учитывая социальную среду, он действует, когда нужно, осторожно, а когда требуется — дерзко и стремительно. Но и этот риск точно выверен и взвешен. В ней выражена также энергия, харизма, магнетизм, желание и способность помогать людям и защищать их интересы. Как мы видим, и его мизинец достаточно длинный и прямой. Длина мизинца говорит о том, что человек мог выразить словом еще и тончайшие душевные переживания. Длинный мизинец нужен актеру, чтобы передать особенности душевного мира своего героя в словах, жестах, облике, выражением глаз, голосом, всеми средствами. Понятно, что длинный мизинец нужен почти каждой интеллектуальной профессии: и учителю, и ученому, и адвокату, и хорошему бизнесмену. Хотя, подчеркну, и среди талантливых учителей и ученых встречаются люди с самым обычным мизинцем». — «Как же они достигают успеха?» — «Трудом. Настойчивостью. Самообучением. Человек с коротким мизинцем должен очень хорошо изучить свой предмет, чтобы рассказывать о нем. Как только он перейдет в незнакомую область, он становится косноязычен, чего не бывает у людей с мизинцем длинным, они красноречиво говорят обо всем на свете». — «Да, — вздохнул Слава, — некоторым везет. Правильно я понял: длинная первая фаланга безымянного и указательного — признаки гения. Что еще?» — «Обрати внимание на линию головы». — «Это которая?» — «Первая сверху, которая под пальцами — это линия сердца, далее книзу, вторая, которая идет поперек ладони — линия головы, серединная складка. Посмотри: линия головы у него четкая, ясная, хорошей формы, без дефектов. Такая линия говорит о том, что ум логичен, последователен, ясен. Это светлый ум, упорядоченный». — «Но ведь гений — парадоксов друг? Логика воюет с парадоксом и, следовательно, с гениальностью. Нет?» — иронично спросил Слава. «Линия, которую мы наблюдаем, вовсе не чужда парадоксов. Просто пути к парадоксу разные. При такой линии ума человек не наталкивается на парадокс интуитивно, как это бывает у людей с отвратительной линией головы: перепутанной, разорванной, островной, — эти впрыгивают в парадокс спонтанно и скачкообразно. Те, у кого линия головы так же прекрасна, как у Михалкова, парадокс «отрабатывают», то есть они его открывают, или создают, или придумывают на основе безупречно организованного анализа, методично и целеустремленно». — «Интересно, значит, линия с дефектами не означает, что человек не имеет ума?» — «Верно. Он может быть очень умным и способным. Но в линии головы еще есть физиология. Она показывает состояние мозга, сосудов и, вероятно, иммунитета. Линия, как у Михалкова, обещает долгую жизнь и при этом активность, работоспособность, память, вменяемость до самого конца жизни. Плохая линия головы — не друг долгожителя. Даже не в плане, что человек умрет раньше, это необязательно, а вот в отношении здоровья, активности и, главное, — сохранения памяти и ясности сознания. Такая линия говорит, что в этой области могут возникнуть проблемы». — «Что же делать? — нахмурился Слава. — Это приговор?» — «Совсем нет, это тенденция, которую нужно преодолеть. А как? Поговорим об этом в другой раз».

Рис. 1 — рука Михалкова. Синие стрелочки указывают на гениальные фаланги пальцев, красные — на линию головы. Рис. 2 — рука 100-летнего Ивана Муленкова.