0
«Моя Планета» пообщалась с журналистом и блогером Михаилом Ронкаиненом, застрявшим на судне во льдах Антарктики, и узнала, каково это — три месяца видеть вокруг только оттенки белого.
По паспорту я живу в Москве, но восемь месяцев в году там не бываю — путешествую по миру. В Антарктику меня пригласили владельцы судна «Василий Головнин», которое доставляет грузы для индийских антарктических станций.
В январе 2019 года мы отплыли из Кейптауна. Экспедиция планировалась на 70 дней, но на обратном пути мы застряли во льдах и сейчас ждем помощи. Уже прошло 80 дней с начала экспедиции, а мы все у берегов Южного континента.
Я на «Василии Головнине» как журналист. Снимаю фильм про экспедицию. Выходит даже сериал. Обычно я ролики делаю за один-два дня. А тут три месяца! С ужасом представляю, как буду разбирать и отсматривать этот материал...
Бес-ко-неч-ность — вот что ощущаешь в путешествии к Антарктиде. Я уже был в 106 странах и привык, что из любого места мира в любое добираться не больше двух суток. Дорога из ЮАР до антарктического берега заняла 14 дней. Казалось, она никогда не кончится.
Два главных требования к человеку, который уходит в такую длительную экспедицию, — быть терпеливым и иметь с собой жесткий диск с парой сотней фильмов. Тогда поездка пройдет спокойно.
Всего на судне 81 человек. Экипажа и пассажиров примерно поровну. Пассажиры — индийцы, которых мы привезли на зимовку и которых с нее забрали. Вторых можно отличить по чуть более диким глазам — они полтора года не видели ничего, кроме своей станции и снега вокруг.
Отношения между индийцами и русскими нормальные. Правда, мы почти не пересекаемся. Даже столовые разные. Для индийцев в столовую переделали судовую кают-компанию.
Индийцам готовят свои повара. Даже так — индийцы всей толпой готовят еду сами для себя. Такой у них менталитет. Собирается человек десять в камбузе — все, от докторов до начальника экспедиции, — и стряпают. Готовят вегетарианские блюда — мясо они не едят. Это сильно отличается от готовки для русских: нам стряпает один повар и в основном блюда с мясом. Камбуз так и разделен на две половины. В одной шумно и пахнет пряностями, в другой тихо и размораживается говяжья нога.
Кроме индийцев и россиян на судне есть команда вертолетчиков из Украины. Пять человек. Причаливать в Антарктиде почти некуда, поэтому грузы возят вертолетом — на подвесе. КА-32 — мощнейшая штуковина с двумя винтами друг над другом, которую создали в СССР специально для подобных операций. У этого вертолета винты складываются так, что он заезжает в небольшой ангар на судне. Груза он поднимает аж 5 тонн за раз. Я очумел, когда узнал стоимость одного вертолета — $18 млн. Это в три раза больше суммы, за которую в прошлом году продали судно, аналогичное нашему (продали его на металлолом, правда).
Первое время не хватает интернета. Но постепенно сознание приобретает форму корабля. Тогда наступает гармония. На второй месяц я уже не думал ни о Большой земле, ни о нормальном доступе в интернет.
На судне есть своя библиотека. Книги разные: от классики до детективов. Библиотека не закрывается, каждый может взять книгу в любое время. Но большинство смотрят фильмы. Обмен фильмами «флешка на флешку» — своеобразный ритуал. Молодые ребята по вечерам собираются в столовой, соединяют ноутбуки и режутся в шутеры друг с другом.
Через два месяца общаться с соседями по каюте особо не хочется. Небольшие их особенности, которые первое время не доставляли неудобств, к третьему месяцу начинают бесить. Но я понимаю, что они обо мне думают то же самое, и успокаиваюсь.
Сейчас не хочется вообще ничего, даже возвращаться назад. Разум пуст. Это приятное состояние. В суматохе города разум без остановки наполняется всякими вещами, часто ненужными: рекламой, разговорами. На это невозможно влиять. Я никогда в жизни не был так пуст, как сейчас. Это счастье.
Сама Антарктида удивила теплом. Общепринято, что она — центр холода («чего оделся как в Антарктиду собрался»), но это не совсем так. 1% Антарктиды не скрыт снегом — скалы. Мы пришли в самый разгар антарктического лета, в начале февраля. Температура в безветренную погоду у этих скал поднималась до +15 °С. Да-да, в Антарктиде в это время было теплее, чем в России!
Медведей в Антарктиде нет. (Кстати, знаете почему?) Только пингвины, летающие птицы и всякие тюленеобразные: морские слоны, котики, леопарды. Но в Антарктиде они все живут условно — их пища в воде. За много миль от берега встречаются айсберги с целыми колониями пингвинов. Тем плевать: земля или льдина. Главное, чтобы рядом с водой.
Ходят легенды, что если пингвин упал, то самостоятельно он не встанет. Это неправда. Более того, положение на пузе — самое скоростное у пингвинов. Когда мы шли сквозь льды, они сначала от нас неуклюже улепетывали на лапах, набирали скорость, бросались на брюхо и скользили по снегу как на сноуборде, подруливая крыльями. Заканчивалось это нырком в ближайшую полынью.
Случалось, из полыньи выплывало меньше пингвинов, чем нырнуло. Тогда через несколько минут над водой появлялся довольный плавник косатки и приветливо нам подмахивал. Похоже, эти маленькие киты сильно рады присутствию «Василия Головнина».
В ненастные дни старпом по громкой связи объявляет: запрещено выходить на палубу в одиночку. Унесет — потом не найти. Мог бы не говорить — выходить не хочется ни одному, ни вдвоем, ни большой компанией. Кто не на вахте — сидят по каютам. В завывании ледяного ветра за окном они особенно уютны.
В бурю в Антарктиде даже пингвины могут летать. Ветер 30 м/с — норма. Снег не летит привычно — сверху. Его метет острыми иголками строго горизонтально, иногда поднимает снизу вверх. Но ни разу он еще не падал сверху, как нормальный.
После бурь приходят миражи. Горизонт становится похож на картины Сальвадора Дали. На стыке неба и льда творится полнейшая абстракция. Айсберги всплывают в воздух и танцуют там, как в кислотном трипе.
Никто не ожидал, что мы окажемся в ледовом плену. Прошлые много лет этот район Антарктиды был свободным. Десятибалльный лед — почти без просвета воды! Все непроходимые дороги, которые я встречал в жизни, ничто по сравнению с ним. Как группа «Стекловата» по сравнению с Фредди Меркьюри.
Сначала лед был битый, который не сошел с прошлого года. Он похож на карамельку, которую размололи зубами и гоняют во рту туда-сюда. Сквозь молотые карамельные льды мы шли не быстрее 10 км/ч. Скорость падала и до нуля, когда попадалась особо упрямая льдина. Тогда «Василий Головнин» отходил назад по своему следу, разгонялся и врезался в нее. Льдина ломалась с диким хрустом, и мы шли дальше. Или не ломалась — тогда маневр повторяли. «Василий Головнин» — судно усиленного ледового класса, но все-таки не ледокол.
Встать во льдах — вообще нормальная ситуация для полярных плаваний. Правда, в 99% случаев такое происходит на севере, где есть ледоколы неподалеку и вообще цивилизация ближе, чем в 5000 км. Мы встали на юге, но дела это сильно не меняет. Разница только во времени ожидания.
Когда поняли, что сами не выберемся, в панику никто не впал. Все понимали, что нам помогут. Даже если судно вытащить не удастся, у нас есть вертолет, на котором можно улететь на станцию или к другому судну на свободной воде.
Я даже обрадовался. Для меня это отличный материал и жизненный опыт. Сама мысль, что буду рассказывать, как вмерз во льды Антарктиды, доставляет удовольствие.
Тяжелее всего курильщикам без сигарет. Я сам курил когда-то, понимаю их. Проверка силы духа: тут либо бросать, либо оставлять гордость на полочке и идти попрошайничать.
Сейчас ждем, когда разгрузится судно Российской академии наук «Академик Федоров» и по его следу пойдем назад.
Большая земля рано или поздно наступит. Первым делом я куплю и съем свежий банан. Если хватит смелости дойти до супермаркета.
© 2017-2020, «Туризм на минималках». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем ссылка на сайт обязательна. * 
* XML, HTML