Как здорово, что все мы здесь с катушек сорвались

20.11.2017 0:21

Всем доброго чего бы там ни было. Я девушка, мне 24 и на данный момент нахожусь в психиатрической больнице. Сразу бы хотела опустить детали того, как я здесь оказалась, ибо «сейчас не об этом», как говорится. Я встретила здесь очень много разных и по-своему запоминающихся людей, о которых и пойдет речь. Не знаю насколько это уместно, но некоторые из них вдохновили меня своим «ненормальным» мышлением. В общем, сами прочтете. Каждому человеку я посвящу отдельный абзац.

Организационная минутка: для личного комфорта я затру все имена, названия и прочую уточняющую информацию, в том числе местонахождение больницы. Вместо имен будут прозвища, которые я негласно всем придумала.

Легкого чтения. 🙂

Хомушка

Хомушка была одной из тех девочек, которых я заприметила с самого первого дня, но по разным причинам очень долгое время с ней не контактировала. Среднего роста, довольно полненькая, короткая стрижка, черные волосы крупными завитками едва прикрывают уши и очень живо контрастируют с бледноватой кожей и круглыми карими глазами. Вот смотришь на ее пухлое личико, немного неуклюжую походку, стеснительную улыбку и думаешь - ну что за солнышко? За что ты тут? Однажды вечером я сидела в холле и вместе с другими пациентками смотрела телек, а Хомушка тихонько подсела ко мне за стол и поздоровалась. Ее голосок - это самый натуральный стереотип мягкого, нежного и застенчивого голоса какой-нибудь мультяшной девочки. Но тогда я довольно грубо огрызнулась ей в ответ и ушла, за что мне до сих пор немного стыдно. Периодически вспоминаю то наивное и немного испуганное выражение лица, с которым она подошла познакомиться (насколько я знаю, в больнице она мало с кем дружит из-за своей скромности). К счастью, позже ее перевели в мою палату, и я все же начала с ней общаться, хотя чувство вины еще немного пощипывает. Хомушка невероятно спокойная, воспитанная, любит рисовать и читать, но разговаривает довольно скудным набором слов. Все ее рисунки очень детализированные и яркие (чаще всего она рисует Рапунцель и Финна в разной обстановке, это ее любимый мультик). При этом нельзя сказать, что она глупая, скорее наоборот - понимает больше, чем может сказать. И знаете, здесь не будет ВОТЭТОПОВОРОТОВ в стиле «как-то раз она взяла и зарезала всю свою семью». Единственное, чему я удивилась - Хомушке 22 года, она из интерната и у нее олигофрения. Не знаю в какой степени, но, видимо, не самой глубокой, поскольку ее периодически выписывают. Лечение она проходит по собственному желанию и со стороны кажется, что ее все устраивает. Но иной раз стоит просто посмотреть в эти глазки-бусинки, чтобы увидеть болезненное осознание своей «ущербности». Хомушка стала для меня живым аналогом Форреста Гампа с поправкой на менее удачные жизненные обстоятельства. Она проста как пять копеек, но рядом с ней становится неловко за самого себя: почему ты, человек, превосходящий ее в развитии, не способен просто так улыбаться, фантазировать, доверять, радоваться мелочам? Ни в ком из своего привычного окружения я не находила столько искренности, доброты и радушия, как в Хомушке - и этот факт я нахожу весьма грустным.

Пату-Пату

Пату - худощавая и высокая женщина лет 50, не слишком морщинистая и седая, из-за чего я и не решаюсь называть ее бабушкой. Очень долгое время я игнорировала ее существование, поскольку из первой палаты она выходила крайне редко (небольшая ремарка: в нашем отделении наиболее примечательными являются 1 и 2 палаты. Обе рассчитаны на ~15-20 человек, обе поднадзорные, обе никогда не закрывают. В первой палате обживаются совсем неадекватные, во второй - те, кто вызывает большие сомнения или довольно агрессивно себя ведет, но в целом разумно соображает). Но очень часто я слышала ее крик, больше похожий на вой. Позже я узнала, что кроме воя, словосочетаний «пату-пату» и «пити-пити» она больше вообще ничего не произносит. Бывалые соседки по палате рассказали, что воет она каждый раз, когда врачи пытаются ее осмотреть, переодеть или помыть, но при этом я ни разу не замечала за Пату какой-либо агрессии. То есть, она просто кричит, но не пытается уйти или ударить. Так же мне рассказывали, что в больнице она лежит довольно давно. Вроде бы у нее есть какие-то родственники, которые сначала сдали ее в дом престарелых, но после того, как она выпила там шампунь, ее прямой наводкой доставили сюда. Пату практически не реагирует на окружающих, указания врачей выполняет с 3-4 раза, а разницу между «пату-пату» и «пити-пити» никто так и не уловил, хотя какая-то закономерность в этом все же чувствуется. Несколько раз я видела, как она копалась в ведре с использованной туалетной бумагой и как-то ее сортировала: бумажки «Пити» отправлялись в унитаз, а «Пату» - в ведре. Но помимо всего этого, лично я запомнила Пату как человека очень неоднозначного и даже немного таинственного - когда я аккуратно интересовалась ее прошлым и точным диагнозом, медсестры коротко отмахивались, мол, психотравма. Сейчас Пату отправили в психоинтернат где-то загородом, и насколько я поняла - на пожизненно. Перевели ее буквально пару дней назад, так что я потеряла всякую возможность узнать, что же привело Пату к такому откровенно жалкому состоянию.

Чугундыр

Наиболее любопытная персона из первой палаты. По-началу я пересекалась с ней только в курилке и изредко - в холле. Женщина 47-ми лет, среднего роста, обычного телосложения, с темными прямыми волосами до плеч и едва проглядывающей сединой. Прозвище «Чугундыр» я ей дала из-за красноватого цвета лица («чугундыр» по-татарски означает свекла), что является прямым следствием долгого алкоголизма, от которого она здесь уже седьмой месяц лечится. У Чугундыр есть одна главная, на мой взгляд, особенность - она постоянно болтает. Ее речь очень эмоциональная, быстрая, четкая, с явным деревенским жаргоном, но не акцентом. За 5 минут трепа она может выдать тонну совершенно ненужной, но логически связной информации. Наблюдать за ее разговорами и мимикой казалось мне настоящим развлечением, уж очень она впечатлительна и артистична. Но позже ее перевели в мою палату (во вторую, то есть) за «примерное поведение», и тогда я осознала, почему мой восторг относительно Чугундыр вызывал у соседок по палате лишь усмешку. Выслушивание этой болтовни 24/7 внатуре действует на нервы, и мое любопытство быстро сменилось раздражением. Около недели нам потребовалось, чтобы Чугундыр хоть немного снизила свои вещательные потребности и привыкла к обществу более здравых людей, чем пациенты первой палаты. В больнице она, скажем честно, заработала репутацию шестерки: за сигареты готова и полы везде вымыть, и дерьмо за обосравшимися бабульками убрать, и мусор вынести, и буйных пациенток помочь привязать. Да, в нашем отделении есть такая практика, многие пациенты выполняют за медсестер и санитарок всякую мелкую работу в обмен на сигареты или какие-нибудь другие поблажки (кипяток в любое время нальют, кофе разрешат попить, булочку дадут или пирожки, могут целую миску солений принести). Но здесь важно заметить, что это все строится только на добровольном желании пациента. Приходишь, спрашиваешь, чем можно помочь, помогаешь. И сколько я наблюдала за этим процессом, медсестры всегда от души благодарны за такую помощь и ни разу не позволили себе намеков на «рабсилу». Но в случае с Чугундыр, конечно, заметна ее абсолютная бесхребетность и готовность даже на самую грязную работу ради затяжки. Возможно, я бы и дальше воспринимала ее как шебутную алкоголичку, которую из наркологии выгнали в психушку, если бы в какой-то момент не поймала ее плачущей в сортире. Тогда я узнала Чугундыр с другой стороны: серьезной, испуганной, тоскующей. Помнится, она сказала мне: «Я уже полгода здесь живу. Меня бесполезно лечить. Я пила, пью и буду пить». Нельзя сказать, что я тут же прониклась и стала лояльнее относиться к Чугундыр. Но я по-своему ее зауважала - человек оказался достаточно смел, чтобы смириться с весьма колкой правдой. Она ведь действительно не исправится: пить начала в 30, после того, как от эпилепсии умер ее сын, а позже удалили матку в связи с болезнью. Последние пару лет она ловит белку и все родные, как я поняла, от нее отвернулись, поскольку никто не привозит передачки (помимо мужа есть еще дочь и даже внук). А из наркологии ее сюда привели с юбилейной попыткой суицида.

Вот такой вот коктейль. Не удивлюсь, если когда-нибудь, в очередной раз услышав эхо ее задорного смеха, позже найду Чугундыр повешенной.

Пока все. Решила не перегружать пост и об остальных людях написать в следующие разы. Все-таки уже отбой, так что пора бы и поспать.

P.S. Если хотите, чтобы я заодно захватила какие-то другие аспекты психиатрической больницы - пишите.