Владимир Финогеев: Идеальный арест

01.05.2018 9:16

«У меня к тебе два вопроса. Во-первых, можно ли по внешней стороне руки и ногтям определить эмигранта? И во-вторых, правильно ли я тебя понял: особенности папиллярного узора указывают на то, что человек, по сути, «прибит» к месту жительства? Что не человек выбирает место, а именно место рождает человека для своего собственного употребления?» — «Прибит» — это, пожалуй, слишком категорично, если и прибит, то невидимыми гвоздями. Но где-то это верно». — «Ага, иными словами, человек подвергается метафизическому насилию и удерживается против воли в некой местности, где он, может, и не хочет оставаться?» — «Это не так. Мы знаем, если человек не захочет, никто его не удержит. Гвозди-то невидимые, подвижные. Взял да уехал. Говорить о метафизическом насилии неверно. Речь идет о том, что каждый человек соответствует составу той местности, где рожден. Под местностью надо понимать не только географию, а весь огромный комплекс жизни на этой территории. Историю, традиции, уклады, язык, знания, особенности речи, культуры, одежды, поведения. Специализации, характерные для этого сегмента местного бытия. Это сделано прежде всего для самого человека, для того чтобы он мог полноценно раскрыть свой потенциал. Самореализоваться, или, как говорит замечательный мыслитель Карен Мхитарян, самоосуществиться. Это и ведет к достижению счастья. Самоосуществление предполагает в том числе и творчество, и созидание, к которому так стремятся люди. Поэтому территориальная согласованность есть единение человека и природы, и всех местных надстроек, человеческих и нечеловеческих». — «То есть где родился, там и пригодился?» — «Народ верно мыслил. Подмечал закономерности. Не родит осина яблочки». — «Кстати, — Слава усиленно потер лоб, — я вспоминаю беседу двух наших писателей, Юрия Мамлеева и Виктора Ерофеева. Они разговаривают обо всем помаленьку, о литературе, о жизни, о философии, и вдруг Ерофеев спрашивает Мамлеева: «А зачем Бог создал мир?» Была какая-то пауза, очень недолгая. Но я успел подумать: «Неужели ответит?» Мне думалось, что ответа нет или ответ такой сложный и длинный, как сам мир. Но Мамлеев ответил. Он сказал так: «Бог есть Творец, и как Творец он не может не творить!» Ответ поразительный по своей глубинной верности. Человек создан по подобию и образу. Следовательно, человек тоже творец. И он не может не творить. Это уже с детства проявляется. Что сначала делает ребенок? Он разрушает, ломает. Сломать — это самый простой вид творчества». — «Думаешь? Мне казалось, творить — это произвести новое и более упорядоченное. Разрушить — это ликвидировать результаты чужого труда, перевести порядок в хаос». — «Вопрос непростой, нет у меня однозначного ответа. Ну, пусть будет предтворчество. Потом ребенок приобретет знания, навыки и из хаоса создаст порядок. Пусть так, но я к тому, что ты сказал: взял да уехал. Но это противоречит тому, что ты говоришь. Ведь если человек приварен кожей к тому месту, где родился, как же он может взять и уехать?» — «Конечно, он не может взять и уехать. С бухты-барахты, повинуясь случайному помыслу. «Приварен кожей» — красиво, но неверно. Кожа на руках — индикатор, выражение внутренней организации организма. Кожа есть следствие. Не кожей, а всем составом личности на первом этаже, а первый этаж — это тело, так вот, телом связан с химией и физикой природы места, где родился, где дышит, пьет воду, ест. А вторым этажом — этажом информации — человек прикреплен к смысловой форме родной стороны. Он может, но не должен уезжать. Потому как это будет хуже для него. Будет хуже для селения, из которого он происходит. Будет хуже для страны. И даже для мира, цивилизации в целом». — «Чего-то ты, мне кажется, лишнего забрал тут», — поморщился Слава. — «Не думаю, я вспоминаю Константина Николаевича Леонтьева, нашего философа, жившего в ХIХ столетии. Так вот он считал, что, утрачивая самобытность, своеобразие национальных местных форм, цивилизация вступает на путь угасания. Человек переезжает из села в город и неизбежно принужден поступать по правилам новой среды, а она составлена из смеси всего, переплавляет разное в единое, в однородную массу. Леонтьев на примере организма показывал, что сохранение сложности и непохожести есть жизнь, а однородный состав — есть умирание. Представь, если внутренние органы исчезли, нет ни почек, ни печени, ни сердца, ни легких, а все заменено массой равноправных клеток — тело не может существовать! Так и с цивилизацией! Навязывание политической, культурной, экономической одинаковости, а за этой одинаковостью скрыта ц ель — культ тела и плоти. Все это, с его точки зрения, есть движение к гибели. Самобытные, местные, национальные формы, следуя преданию, связывали плоть узами духа. Одинаковость, уничтожая эти формы, развязывает плоть, плоть развязывает преступление. Преступления ведут к смерти. Апостол Павел взывал: помышления плотские суть смерть! Тут дело не только в причинно-следственной связи, которую называют кармой, по которой за преступлением неизбежно возникает наказание. Тут и другое. Тело есть вещество. Вещество, по сути, взято из земли и в землю перейдет. Нет смысла все вкладывать в тело. Тело смертно. А если дух взялся обслуживать тело, как он переживет смерть тела? Бог этой тенденцией весьма озадачился и прислал Христа, чтобы, узнав эти зависимости, люди смогли не умереть после смерти, остаться в живых, сохраниться в духе после утраты тела. Спастись». — «Подожди! Тут возникает совершенно новый смысл спасения. Я был убежден, что бессмертие наступает автоматически. А тут получается, что можно дважды и окончательно лишиться жизни. Сначала утрата тела, а потом и духа? Чтобы спастись, надо здесь поработать, освободиться от греха, иначе смерть. Так?» — «По апостолу Павлу выходит так: помышления плотские суть смерть. Помышления духовные — жизнь и мир». — «Ну не может же эта концепция быть связана с местностью? Вот смотри: у индийцев совершенно наоборот. Там именно невозможно умереть. Там, если не освободился от греха, все время рождаешься в этом уровне, пока не преодолеешь грех. Это более жизнеутверждающая теория. Что скажешь?» — «До конца никто толком ничего об этом не знает. Возможно, апостол Павел ввел, так сказать, дидактический трагизм, то есть в назидательных целях специально сгустил краски, чтобы народ не расслаблялся и не откладывал на потом то, что надо сделать в этой жизни». — «Уф, — Слава шумно выдохнул, — спасибо большое. Но мы отвлеклись, разъясни, наконец, действительно человек арестован местностью или свободен ее покинуть?» — «Я уже говорил, некоторые люди имеют на руках эмиграционные признаки. Это более адаптивные системы. Но одни уезжают из личных интересов, другие действительно являются проводниками в новые системы, вносят улучшающие коррекции в новую среду или осуществляют связь между системами. По ногтям и пальцам это достоверно не установлено. Исследования не проводились. Однако, исходя из теории, можно предположить, что квадратные ногти большие домоседы, чем округлые. Квадрат тяготеет к сохранению прежнего состояния, к поддержанию традиций, установившихся форм, любви к преданиям, наследию, тогда как округлые ногти более открыты новому. Можно ожидать, что у людей, меняющих место жительства, ногти должны быть более короткие, чем у людей, не склонных покидать родной край. У коротких ногтей выражен дух противоречия, несогласия и неприятия, редко они довольны тем, что их окружает. Они вспыльчивы. Им не хватает терпения. Иногда им кажется, хорошо там, где их нет. Длинные ногти более спокойны, уравновешенны, доверчивы, любят то, что есть. Им хорошо практически везде». — «А по соотношению пальцев, например указательного и безымянного, можно узнать эмигранта?» — «Думаю, нет. Люди с длинным указательным — амбициозны и уверены в себе. За их отъездом стоит личный интерес, обычно это карьера и социальный статус. Люди с длинным безымянным уезжают под влиянием безотчетного романтического импульса жить в хорошем месте, а хорошим местом для них может стать либо культурно-эстетическая, интеллектуальная, духовная среда, либо денежная. Либо все вместе».

Вот взгляните на ногти юноши и девушки, поменявших радикально место жительства, они несколько короткие и тяготеют к округлой форме (рис. 1, 2).